Драхма может напасть в любой момент.
Эта мысль билась в её голове с того самого момента, как впервые показалось биологическое оружие Драхмы, убить которое они так и не смогли — только заморозить до самой весны. Тем не менее, оставался ещё туннель, из которого не вернулась и уже никогда не вернется большая часть посланного ею отряда. Оливия раздраженно цокнула языком при мысли об этом — растрачивать ценные кадры она не любила, особенно если эти кадры — натренированные ею солдаты, часть единого организма, взращенного под её строгим присмотром.
«Оружие, которое изобрела Драхма, сильно», — признала она сразу же, ещё в тот момент, когда не смогла убить его в первый раз. Ей это не нравилось, это ставило под угрозу защиту Бриггса, как бы не хотелось, но нужно было это признать — уж лучше переоценить врага, чем недооценить. Генерал-майор Армстронг во все времена признавала лучшим разочароваться в сопернике, чем лежать с пулей во лбу, погребенной под землю на кладбище.
Вызов в столицу оказался как раз кстати и нет одновременно. Говорить о том, что некто сумел прорыть в её смену подземный туннель было неприятно, но также это могло решить некоторые проблемы, например, начальство априори должно знать, что происходит на границе страны — пусть даже большая часть этого самого начальства всего лишь зажравшиеся ублюдки, изнежившиеся за годы просиживания своих задниц в куда более спокойном Централе, проблемы которого Оливии всегда казались незначительными. К тому же Оливия планировала запросить под свое временное начало кого-либо из алхимиков и, быть может, ещё некоторых специалистов, которые могли бы высказать свое мнение относительно возникшей проблемы — её люди негодовали также дружно, как выполняли задания.

Первым, кого заметила Оливия, сойдя с поезда, был её младший брат, видеть которого она была рада только в тех закромах своей души, о которых не знала или которых не существовало вовсе, а вторым — полковник Мустанг, обрадоваться которому она не смогла бы, даже если бы сильно захотела. Из двух зол, как известно, выбирают меньшее.
— Неужели тебя перевели в Централ? — с сомнением, приправленным легким презрением в голубых глазах, спросила генерал-майор, не обращая внимания на младшего братца, которому со всей своей немалой силой наступила на ногу. — И за какие ниточки пришлось для этого потянуть? — Оливия неприязненно посмотрела на букет в руках полковника. — Цветы, надеюсь, не для меня. Иначе можешь сразу их выкидывать.
И только тогда Оливия удостоила Алекса прожигающим насквозь, хмурым взглядом. Она до сих пор не простила ему бегство с поля боя, не простила позора, учиненного этим трусливым поступком. Она не простила ему слабость, недостойную солдата.
Компания, предложенная ей сегодня верхушкой армии, не могла не раздражать.

Отредактировано Olivier Mira Armstrong (2015-04-05 20:46:08)

Оливия Армстронг никогда не недооценивала окружающих её людей — тем более, тех, кто, как и она, метил на место фюрера. И все-таки полковник Мустанг вызывал у неё раздражение и неприязнь, как минимум своими обольстительными улыбочками из арсенала того ещё дамского угодника в целом и своими цветами в частности. Как будто не понимал, что Оливия не просто женщина — солдат, цветы она не примет ни в каком случае — разве что когда сядет в то самое кресло на верхушке мира сего, да и тогда не факт.
Поэтому генерал-майор посмотрела на полковника, как на идиота, слушая его голос, от тона которого едва не сводило зубы. В такие моменты с трудом верилось, что этот человек вообще способен на что-либо, кроме флирта, неуместного при том флирта — Оливия готова была поверить, что это все сказки. Вот только это было бы истинной глупостью с её стороны, а она глупой не была никогда.
— Свежо придание, да верится с трудом, — хмыкнула старшая Армстронг, давя в себе раздражение — во всяком случае, ту его долю, которая была следствием своеобразной усилившейся в последние дни паранойи, присущей многим людям её должности и рода деятельности, без которой не получить нож в спину и пулю в сердце довольно проблематично. — Мустанг, — вздохнув, спокойно продолжила генерал-майор, принимая из мужских рук цветы и равнодушно оглядев их поближе, — проверь слух, — и резким движением выкинула букет, приземлившийся уже на рельсах. — В букетах, особенно от тебя, не нуждаюсь.
Проходящие поблизости люди оглянулись — «совет» вышел громче и раздраженнее, с ясно читающимися только-попробуй-снова-притащиться-с-каким-нибудь-веником нотками в голосе, что, впрочем, нисколько не волновало Оливию, не привыкшую и не стремящуюся обращать внимание на чье бы то ни было мнение вообще.
— Мои дела тебя не касаются тем более, — отрезала она в ответ на попытку сменить тему на более серьезную. Возможно, в иной ситуации она бы даже рассказала о произошедшем в Бриггсе — исключительно за тем, чтобы узнать мнение алхимика, но далеко не сразу. Сейчас рядом стоял младший брат, посвящать которого в свои дела она не хотела, даже несмотря на его способности и знания алхимии, которым доверяла даже меньше, чем многим другим, и Мустанга в том числе.
Из вещей при Оливии был лишь небольшой багаж с самым необходимым, отдавать который брату она не собиралась — пользоваться его помощью у неё не было желания даже в столь мелких вопросах.
— Без те... — договорить она не успела, прерванная падением документов из некоей папки, которая была при Алексе все это время. Оливия нахмурилась, замечая на одном из листов знакомый рисунок, какой был на языке биологического оружия Драхмы — и подняла его прежде, чем успел это сделать брат.
Короткие мгновения она буравит взглядом Уроборос, словно пытаясь убедиться в том, что глаза её не обманывают, и спрашивает, протягивая руку с изображением так, чтобы старательно, но быстро выводимые братцем зарисовки оказались прямо перед его лицом:
— Где, — её голос звучит ниже, почти шипяще, и оттого ярче отображает угрожающую настороженность Оливии, — ты видел этот знак?
Она помнит его, помнит так хорошо, как будто буквально минуту назад увидела его впервые. На языке биологического оружия, слишком медленно открывающего и закрывающего рот в попытках выразить все свое нежелание и нелюбовь к собственному занятию, изображено то же, что и на рисунке её брата. И парень с пальмой на голове и женщина, также нарисованные братом, как-то связаны с прорывавшим тоннель оружием и этим знаком.
— Рассказывай все, что тебе известно.